Птицы, морковки и лёд

Перелётные птицы каждую весну летят на север. Что не устраивает их в тёплых краях? Что находят они в тундре? Почему вить гнезда и выводить птенцов им непременно надо на севере, в тяжёлых погодных условиях? Непонятно. Вот и некоторых людей тянет на север. Начало навигации там на севере напоминало процесс возвращения перелётных птиц в родные места.
Суда ледового класса, «морковки», так называемые из-за красного цвета корпуса, до Дудинки проходили обычно самостоятельно, а дальше они собирались в караван, в «стаю», а ледокол, как вожак, вёл эту стаю в Тикси, Певек и к разным далёким полярным станциям. Доставлять туда технику, оборудование, стройматериалы можно было только таким путём и только в это время. Заодно везли продукты, фрукты, овощи. В заполярье с этим было напряжённо. Но там жили и работали люди, там были дети.
Ледокол вёл их сквозь льды по Северному морскому пути. Это была тяжёлая изматывающая работа, требующая не только профессиональных знаний, но смелости принятия решений, интуиции, опыта, выдержки и здоровья физического и психического.
Нескончаемый полярный день слепит глаза снежными равнинами и ледяными торосами. Приходится проходить несколько часовых поясов. К постоянным сдвижкам во времени никак не привыкнуть.
Льды тоже бывают разными: тонкими и тяжёлыми многолетними. Идущий впереди ледокол не режет такой лёд, он наползает на него и своей массой ломает и раздвигает его. Образуется полынья. Пока льды не сомкнутся снова, по этой полынье должен успеть пройти караван. Как рассчитать скорость, как понять где какой лёд, какую дистанцию надо держать судам? Задачи со многими неизвестными, от решения которых часто зависит безопасность людей. Стоит каравану остановиться, и льдины, как живые фантастические существа, начинают наползать на борт судна со скрежетом и скрипом, отвоёвывая для себя метр за метром, уменьшая устойчивость судна, угрожая перевернуть его, так как начинается обледенение. Это действует ещё и на психику людей, заставляет даже самых мужественных испытывать страх. Надо ещё представить себе, что судно — не автомобиль, его не остановить нажатием на тормоз. Труднее всего приходится судну, которое идет сразу за ледоколом. От опыта и реакции штурмана и рулевого часто зависит очень многое.

О пользе знания географии

Однажды я приехала к мужу в Мурманск после очередного его рейса Мурманск — Певек — Мурманск. Стоянка была короткой. Им предстояло ещё сходить в Дудинку, а потом в конце октября можно было надеяться на отпуск. Надо сказать, что отпуск, большей частью, моряки проводили дома, просто дома, часто замещая жену в качестве няни и кухарки. В Египет и Турцию в то время отдыхать не ездили. Как пелось в одной песне: «Не нужен мне берег турецкий…». Жаль, очень бы в ноябре пригодился. Правда, наши трудящиеся граждане, поголовно охваченные профсоюзами, иногда получали от этих профсоюзов путёвки в санатории и дома отдыха. Путёвку давали одному члену семьи, видимо, чтобы он отдохнул от других членов. В семьях моряков итак члены долго отдыхали друг от друга, поэтому такие путёвки их не устраивали. Ну что ж — их проблема. Однажды (один раз за всю жизнь) нам с мужем дали две путёвки в Геленджик в августе за какие-то его заслуги перед профсоюзом. Это было счастье. При этом надо было там на месте наврать, что я тоже работаю в Мурманском морском пароходстве. О детях речь не шла. Но мы все-таки взяли их с собой. Всю дорогу учили их правильно отвечать на вопросы, что они из Мурманска, только пока живут у бабушки в Ленинграде. На карте показали им, где находится Мурманск и кратко изложили его историю. И меня, и их действительно спрашивали про Мурманск. Испытание было пройдено, и мы замечательно провели этот отпуск.

О любви к рыбе, тайном и явном

Но вернусь в Мурманск. Муж пошёл по делам в пароходство, а я — в свой любимый «Океан». Надо же привезти домой рыбы. А какой рыбы там только не было! Нам очень нравилась рыба-капитан, клыкач, палтус, треска горячего копчения. Но больше всего мы любили мойву копчения холодного. Я встала в очередь. А как же в то время без очереди?! Передо мной стояли двое молодых ребят. Они меня не видели, а я узнала одного из них. Это был молодой матрос с нашего парохода. Он что-то эмоционально рассказывал своему приятелю. Я невольно прислушалась, речь шла о последнем рейсе в Певек и о моём муже. Ну разве можно перебороть любопытство? А матрос тем временем продолжал:
— Такой был рейс тяжёлый, ты не представляешь! Мы со старпомом вахту стояли, я был у штурвала. Перед нами шла «Арктика», а наше судно сразу за ней — первым в караване. Знаешь, как это, идти сразу за ледоколом? Он наползает на лёд, ломает его, раздвигает своими бортами. Пока льдины расходятся, мы идём по чистой воде, за нами остальные суда. И вдруг «Арктика» заползает на льдину, а та не ломается и не ломается. Её корпус начинает крениться, а мы же идём следом, и эта громадина надвигается на нас. Мне показалось тогда, что ещё минута и нас сомнут в лепёшку. И тут я струсил, бросил штурвал, закрыл голову руками и сполз вниз, все равно сейчас все погибнем. Я даже не подумал тогда, что может случиться с неуправляемым пароходом. Его же могло развернуть поперёк, и льды сжали бы его и смяли. На меня просто ужас какой-то накатил. Но старпом схватил штурвал, что-то скомандовал, наверное, в машину. Прошло какое-то время. Я открываю глаза: «Арктика» расколола лёд. Между нами оставалась совсем небольшая дистанция, но она не уменьшается. Ну думаю, сейчас меня старпом убьёт, и это был мой последний рейс. А он улыбнулся и сказал: «Вылезай! В штаны-то не наложил? Слава Богу! Пронесло! Не боись, не выдам, самому страшно было. Но штурвал бросать нельзя, запомни!» И никому не сказал, представляешь! Я его за это так уважаю, глотку за него кому хошь перегрызу.
Товарищ его хихикнул:
— Сначала штаны подтяни, волкодав!
А я представила себе своего мужа, сжимающего штурвал. О чём он думал тогда? Да о чём можно думать? Богу молиться, чтобы все обошлось. А штурман «Арктики»? Какая огромная ответственность лежала на нём! А если бы лёд не раскололся? Железные нервы? Они такие же, как у всех. Это все потом скажется на здоровье. В России мужчины живут недолго, увы!
Муж мне эту историю не рассказал, а я и не спрашивала. Но запомнила, что штурвал из рук выпускать нельзя!